Эдуард Кочергин. "Крещенные крестами"

Книги, рассказывающие о жизни в каком-нибудь закрытом учебном заведении, изначально обладают некоторым шармом и читаются с интересом, будь то весёлая «Республика ШКИД» Григория Белых и Леонида Пантелеева или жутковатые «Очерки бурсы» Помяловского. Не меньше удовольствия мы получаем от книг, повествующих о блужданиях какого-нибудь несовершеннолетнего бродяги: «Лёнька Пантелеев» того же Пантелеева, «Без семьи» Гектора Мало, «Оливер Твист» Чарльза Диккенса и так далее. Дети всегда вызывают больше сочувствия, даже если им пришлось рано повзрослеть, как герою «Крещённых крестами».

Итак, это кусочек биографии известного художника Эдуарда Кочергина, однако воспринимается он вполне как художественное произведение. Любую мемуарную литературу мы, как правило, читаем из интереса к автору, а эта книга интересна сама по себе. И потом, здесь есть чёткий сюжет. В начале войны маленького мальчика разлучают с матерью, получившей срок за шпионаж (а в действительности – за то, что она полька по национальности), и отправляют в детский дом на Дальний Восток. Проведя четыре года в этом заведении, больше похожем на концлагерь, каковым он по сути и являлся, ибо воспитанники были детьми «врагов народа», мальчик решается на побег и ещё несколько лет движется через всю страну в Ленинград, на собственном опыте постигая науку бродяжнической жизни. Заканчивается книга, когда юный скиталец достигает цели.

Непрофессиональные авторы, пишущие собственные мемуары, зачастую уходят в одну из крайностей: либо пишут слишком сухо, либо наооборот, уходят в литературщину, неумело подражая стилю настоящих писателей. В «Крещённых крестами» нет ни того, ни другого. У автора есть собственный стиль, и он не придуманный, не высосанный из пальца, а самый настоящий. Кочергин рассказывает свою историю теми словами, которые были в ходу в те времена. Речь автора – это речь народного сказителя, изобилующая диковинными словечками. «Помоганцы» - помощники, «обрубыш» - инвалид войны, «мыкалки» - горемыки, «мухоморы» - милиционеры и многое, многое другое. Это погружение в настоящую жизнь СССР конца 40-х, о которой не пишут в учебниках и не снимают фильмов, мини-энциклопедия или даже путеводитель по той удивительной стране. В комплекте – набор фотографий и карт того времени, а также песен, восхваляющих Сталина и советскую власть.

Контраст между краснознамённой советской показухой и реальностью потрясает. Главный герой, мальчик по прозвищу Тень или Невидимка, во время своих странствий неоднократно сталкивается с нищенской братией – видимо, этим людям никто не сообщил, что они живут в самой счастливой и свободной стране, где бедных нет. Кажется, что со времён горьковской пьесы «На дне» вообще ничего не изменилось. Особенно поразительна история слепого мальчика Митьки, которого «усыновили» нищие и решили искалечить ещё сильнее, чтобы больше подавали, и лишь помощь главного героя спасла мальчика.

По своим, установленным веками законам существуют и сельские жители, в их менталитет ничего существенного не внесли ни советская власть, ни новый колхозный уклад. Нашему Невидимке даже удаётся поприсутствовать на настоящем колдовском обряде: варке пива по старинной, ныне забытой методике. Часто попадаются на пути маленького скитальца разные проходимцы, поездные воры, матёрые уголовники, но гораздо чаще – хорошие люди. И у первых, и у вторых Невидимка учится главному – выживать любым способом. К счастью, у паренька хватает ума избежать «опасной трясины» воровской жизни.

Критики сравнивают этот роман с волшебной сказкой. Здесь и классический сюжет о разлучении и последующем воссоединении с родителями, и «сказочный» слог автора, и волшебный предмет, своего рода «неразменный рубль» – обычный кусок проволоки, из которого Невидимка на потеху публики виртуозно выгибает профиль вождя. Да и сама страна, через которую лежит путь героя, очень уж похожа на страну чудес. Кочергин смело вводит в повествование легенды того времени. Когда маленький герой попадает в вагон с уголовниками, которых везут куда-то на Восток, автор делает вывод, что это те самые «урки», которых маршал Малиновский в 1945 году якобы первыми бросил в атаку на японские окопы. В другом эпизоде автор называет Макаренко величайшим растлителем малолетних, хотя никаких доказательств у него нет – просто так говорят. Но, надо признать, Кочергин, в отличие от многих других авторов мемуаров не даёт волю эмоциям и не начинает трактовать исторические события и поступки исторических личностей с собственной, глубоко субъективной точки зрения (как поступил искусствовед Николай Никулин в своих «Воспоминаниях о войне»).

И самое главное: люди нашего времени привыкли к разным разоблачениям сталинизма, а у Кочергина никаких особых «разоблачений» нет. Конечно, «кровавая гэбня» (как сейчас принято говорить) разлучает героя с матерью, но в конце книги она же, гэбня, помогает им воссоединиться.

Итак, читать или нет? Ещё раз пробегите глазами первый абзац этой рецензии. Если вам нравится что-нибудь из перечисленных там книг – смело беритесь за «Крещённых крестами», потому что эту вещь вполне можно поставить с ними в один ряд.

Андрей Кузечкин, 11 декабря 2011 года