Василий Белов. "Всё впереди"

И вот очередная моя вылазка на территорию классики, а творчество Белова – это подлинная классика деревенской и семейно-бытовой прозы. Казалось бы, тридцать лет, что прошли с момента публикации романа «Всё впереди» – не такой уж большой срок, но читателю, привыкшему к современным авторам, справиться с этой книгой будет не так-то просто: это в прямом смысле слова другая литература.

«Всё впереди» на первый взгляд кажется «всего лишь» историей гибели одной семьи. У молодого учёного по имени (что интересно) Дмитрий Медведев была красивая, но морально неустойчивая супруга с говорящим именем Любовь, которая однажды поехала отдыхать во Францию, и с этого (тлетворное влияние Запада, само собой) началось её падение: она изменяет мужу. И понеслось: Медведев впадает в депрессию, начинает пить и совершать странные поступки, затем из-за трагического стечения обстоятельств погибает на рабочем месте ассистент учёного, а сам Медведев отправляется за решётку…

Проходит десять лет. Люба благополучно вышла замуж во второй раз, за одного из своих поклонников. Медведев вернулся из мест не столь отдалённых, а его друг с чеховской фамилией Иванов (ударение на втором слоге) сражается с юридической системой, пытаясь вернуть Медведеву право вновь называться отцом своих детей. Правда, самому Медведеву этого уже не надо: он осознал, что ничего уже не имеет смысла.

Разница писательских поколений бросается в глаза сразу же: нынешние авторы, даже если пишут о повседневных вещах, стараются сочинить увлекательный сюжет, иначе книгу просто не купят, а для Белова важнее нравственное содержание, поэтому события романа почти теряются за диалогами и размышлениями героев. Но не сюжетом хороша эта книга!

Белову удалось запечатлеть нашу страну и наше общество за мгновение до падения в пропасть. Герои романа – советские интеллигенты, которым, видимо, никто не сообщил, что они – совесть нации: мужчины заключают пари на бутылку виски, что смогут «наставить рога» товарищу, женщины тайно от мужей делают аборты. Вот они, первые предвестники катастрофы. Потом приходит Перестройка, и тревожных симптомов становится больше:

"– Я тоже терпеть не могу тайн, – сказал Зуев. – Но говорить в открытую о постельных делах, о своих зубах и желудках…

– Вот, вот! – поддержал Иванов шурина. – Об этом-то говорят все. В молодежных газетах уже появились сексуальные обозреватели. Сексологи пошли по Руси, сексологи! В Вологде, я слышал, медики открыли службу семьи. У женщин кисточкой ищут эрогенную зону…"

Предчувствием грядущего Апокалипсиса пронизан весь роман, и даже само это слово проговаривается открытым текстом:

"Всюду модели. Моделируют музыку, природу. Течение рек. Самого человека. Медведев сказал как-то, что теперь человечеству вполне по силам смоделировать апокалипсис… Репетиция конца света?"

Роман был опубликован в 1986 году. То, что произошло в нашей стране спустя пять лет, вполне можно назвать репетицией конца света. И неизвестно, переживём ли мы следующую. Тут многие из рассуждений героев романа могут оказаться актуальными:

"– Кстати, крестьянская изба, братец, всегда спасала Россию. И если мы погибнем, то отнюдь не от «першингов»… Крестьянская изба – это все равно что зуевская подводная лодка, она всегда в автономном плавании. Одна она и способна на длительное самообеспеченное существование. Причем, заметь, не только во время войны. Потому так яростно и уничтожаются во всем мире крестьянские хижины!"

В конечном итоге, эффект книги таков: пока читаешь – не очень интересно, но после прочтения хочется начать заново и на сей раз читать внимательнее.

По-своему интересна экранизация 1990 года. Как и почти все фильмы того времени, снята она дёшево, на плохую плёнку, но при этом режиссёру удалось вместить в 70 минут экранного времени все основные события книги. «Репетиция конца света» стала ещё ближе, поэтому и предчувствие Апокалипсиса стало отчётливее: финальный разговор моралиста Иванова и нового мужа Любови, коварного Михаила Бриша, происходит на фоне не то подпольного рок-концерта, не то авангардистского спектакля, в присутствии мужчин, размалёванных под чертей и (ещё одна характерная черта перестроечного кино!) обнажённых женщин. Как и книга, фильм – прежде всего памятник своей ушедшей эпохе. Уже родились новые поколения, считающие, что на самом-то деле всё ещё впереди... 

Андрей Кузечкин. 15 марта 2017 года