Александр Пушкин. "Маленькие трагедии": "Моцарт и Сальери"

Здравствуйте, уважаемые читатели, единомышленники! 24 января мы с вами прочли на нашем сайте интереснейшие публикации, посвящённые 290-летию со дня рождения Пьера-Огюстена Карона де Бомарше.

Особая моя благодарность за публикацию видео. Телеспектакль Театра сатиры «Безумный день, или Женитьба Фигаро» (1973 год) всегда пересматриваю на одном дыхании, могу цитировать бесконечно. Это не удивительно, ведь Бомарше удалось рассмешить весь мир.

А вот это вы помните?

Моцарт

Да! Бомарше ведь был тебе приятель;
Ты для него «Тарара» сочинил,
Вещь славную. Там есть один мотив...
Я все твержу его, когда я счастлив...
Ла ла ла ла... Ах, правда ли, Сальери,
Что Бомарше кого-то отравил?
 

Сальери

Не думаю: он слишком был смешон
Для ремесла такого.
 

Моцарт

                Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство –
Две вещи несовместные. Не правда ль?

Да, конечно, это пушкинская маленькая трагедия «Моцарт и Сальери». Такой жанр придумал сам Пушкин, так он решил назвать небольшие драматические произведения. Вернувшись из Болдина, в декабре 1830 года он сообщил своему издателю П.А. Плетнёву, что привёз с собой «несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: Скупой Рыцарь, Моцарт и Сальери, Пир во время Чумы и Д. Жуан». Я лично, уверена, что вся история мировой литературы – это захватывающий детектив, полный загадок, тайн, мистификаций. А Пушкин вписал туда свои страницы. Одну из маленьких трагедий он назвал отрывком из трагикомедии Шенстона, хотя у этого поэта такой пьесы не имелось, другое выдал за вольный перевод драматической поэмы Вильсона (надо сказать, перевод очень вольный!). По одной из версий Пушкин опасался критики Фадея Булгарина, вот и решил её переадресовать мистическим авторам оригиналов. Но это более чем смешно. Пушкин! Боялся?! В 1830 году слово «гений» уже прочно соседствовало с именем «Пушкин». Он это прекрасно осознавал. Поэтому слова Моцарта: «Он же гений, как ты да я», – поэт относит в большей степени к себе. Именно себя он вполне обоснованно ставит на один пьедестал с Моцартом и Бомарше.

Секрет гениальности волнует Пушкина. В 1824 году в Вене, в психиатрической клинике доживает последние дни знаменитый композитор, придворный капельмейстер Антонио Сальери, немецкие газеты распространяют слух, что на смертном одре он признался, что отравил Моцарта. Эту информацию подхватывает и тиражирует французская пресса. Именно из французской газеты об этом узнаёт Пушкин. Тогда, в Михайловском, он пишет набросок пьесы, которой даёт название «Зависть». Другие замыслы и проекты отодвигают работу над ней. В Болдине он возвращается к черновикам, и «Зависть» обретает окончательный вариант: «Моцарт и Сальери».

Сегодня доподлинно известно, что Сальери никого не травил, это было невозможно чисто технически из-за несовпадения во времени и пространстве, творчество обоих композиторов шло в разных направлениях, каждый занимал свою нишу, друзьями они не были, вместе не ужинали, но друг о друге знали и испытывали взаимное уважение.

А Бомарше? Известно, что Пушкин был в восторге от его творчества.

…Как мысли черные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти «Женитьбу Фигаро».

Восклицал он вполне искренне. Героев «Женитьбы Фигаро» Пушкин с удовольствием упоминал в других своих произведениях. Свои гениальные комедии Бомарше писал в перерывах между занятиями политикой и разведкой. Жизнь великого авантюриста во многом до сих пор – тайна. Он был дважды вдовцом. Браки заключал по расчёту, но унаследовал только долги, поэтому обвинение в отравлении жён несостоятельны. Пушкин в этом не сомневался, его слова, что Бомарше «…слишком был смешон
для ремесла такого» – точная цитата Вольтера, ещё одного почитателя таланта Бомарше.

Прошло почти два столетья, а магия пушкинской пьесы продолжает действовать безотказно. Отравил или не отравил? «Ты заснёшь надолго, Моцарт!». Подействовал ли яд, который Сальери бросил в бокал? Умер ли Моцарт, выпив вино?

Смерть Моцарта не показана в финале пьесы. Показано лишь раскаяние Сальери. Его попытка оправдать себя. Он совершил это ради торжества «правильного» искусства. В начале пьесы он завистник, в финале считает себя вершителем справедливости, вспоминая расхожую легенду о Микеланджело Буонарроти, который, чтоб достоверно отразить при росписи Сикстинской капеллы муки Христа, распял на кресте натурщика. Потому что гению всё можно. Но: «… гений и злодейство – две вещи несовместные». После точки Пушкин спрашивает: «Не правда ль?».

Этот вопрос будет звучать снова и снова во многих произведениях русской классики. Прочитайте одно из лучших – «Моцарт и Сальери» Пушкина.

Ольга Кузьмина. 31 января 2022 года