Антон Чехов. "Вишнёвый сад"

Здравствуйте, друзья! Год заканчивается, снова приближается время праздников и чудес, а нам с вами предстоит открыть последнюю в этом году книгу. Слово «крайний» я не люблю. Слово «последний» не внушает мне суеверного ужаса. Последний – тот, кто идёт по следу. Мы с вами идем по следам великих писателей, их гениальных книг. Одной из таких гениальных книг в этом году исполнилось 120 лет. В конце октября 1903 года Антон Павлович Чехов закончил свою пьесу «Вишнёвый сад». В 1904 году 17 января она была поставлена на сцене МХАТа.

Сюжет этой пьесы знаком всем со школы. Из Парижа в свое родовое имение возвращаются господа: мадам Раневская, которая промотала все деньги на любовника-альфонса, с дочерью Аней. В имении её ждёт Варя – когда-то давно взятая ею на воспитание дочка прислуги, которая, в сущности, так и осталась прислугой, братец-бездельник Леонид Андреевич Гаев, слуги, приживалка Шарлота, захаживают гости: Петя – вечный студент, сосед помещик Симеонов-Пищик и купец Ермолай Алексеевич Лопахин, воплотивший в жизнь лозунг «Кто был ничем, тот стал всем». Когда-то он, мальчишка, сын крепостного, битый своим отцом, был очарован барышней Любовью Андреевной, которая пожалела его. Теперь он, наживший огромное состояние, помогает и покровительствует ей, такой милой, непрактичной. Ведь имение заложено, предстоит его продажа с аукциона. У мадам Раневской совсем нет денег, но она уверена, что Ермолай Алексеевич ей даст, поэтому продолжает транжирить. Молодёжь: Аня, Варя, Петя понимают всю серьёзность ситуации, но ничего не могут поделать.

Символ уходящей эпохи – вишнёвый сад, главная достопримечательность губернии: «Весь, весь белый! О, сад мой! После темной, ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя...», – этот возвышенный монолог должен дать представление о Любови Андреевне как о натуре тонкой и романтичной.

Лопахин предлагает выход из финансового тупика: сад вырубить – он уже старый и не приносит дохода, землю поделить на участки и сдать дачникам. «Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным...» – таков его бизнес-проект.

Мне больше всего нравится о дачниках: этакая особь, которая будет размножаться! А ведь оказался прав! Но всё это не подходит Раневской. Так грубо! Как можно вырубить сад? С ним связаны ностальгические воспоминания. Может, кто-то даст денег ей, милашке, чтоб заплатить проценты банку? Например, ярославская тётушка? Тетушка деньги прислала, но поздно, сад продан с торгов. Кто купил? Ермолай Лопахин, конечно. Сочувствие к прекрасной барыне одно, а выгода совсем другое. И на Варе он жениться не будет. Чувства? А зачем ему бесприданница?

Играет музыка. Стучит топор, рубят вишнёвые деревья, хотя старые хозяева ещё не съехали. Никто не рыдает: «В самом деле теперь все хорошо. До продажи вишневого сада мы все волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решен окончательно, бесповоротно, все успокоились, повеселели даже…». Раневская признаётся, что теперь спит хорошо. Она забирает все деньги, присланные ярославской тётушкой, и, оставив дочерей без копейки, отбывает к любовнику, к тому самому: «А в прошлом году, когда дачу продали за долги, я уехала в Париж, и там он обобрал меня, бросил, сошелся с другой, я пробовала отравиться… Так глупо, так стыдно… И потянуло вдруг в Россию, на родину, к девочке моей…» Раневская произносит красивые монологи о своей молодости, вишнёвом саде. Вишнёвый сад, Россию она любит, конечно, но уж больно ей в Париж хочется, в грязную вонючую мансарду, к альфонсу.

Её братцу Гаеву предстоит теперь зарабатывать на хлеб насущный чиновником в банке. А ведь аристократ! Как он: «Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет». Я когда-то думала: что же, от лакея Яши, щёголя и фанфарона, пахнет жареной курицей? Не-а! Элементарно курятником! Прелым помётом, немытым телом и несвежим бельём. Плебей во всём плебей. Можно подражать господам, заказывать дорогие блюда в ресторане, но забыть помыться и поменять носки.

Варя занимает своё привычное место прислуги в соседней усадьбе. Аня и Петя произносят красивые монологи о будущем, о том, как они будут трудиться ради этого будущего. Никто из них ни одного дня не работал. Ане 17 лет, будущее для неё это: «Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (Целует матери руки.) Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир…». Интересно, кем сможет работать Аня? Читать конечно, стоит, но новый, чудесный мир иногда пахнет курицей.

Петя Трофимов – «облезлый барин», был когда-то юным студентом, теперь начал лысеть, но всё учится и учится. Между прочим, Владимир Ильич Ленин (слышали про такого?) высоко ценил эту пьесу Чехова. Особенно ему нравился Петя Трофимов. Он считал его профессиональным революционером, которого отовсюду выгоняют, поэтому он никак не может доучиться. В пьесе Чехова про это ничего нет. Но согласитесь, из университета могут исключить ещё и за нерадивое отношение к учёбе. Петя объявляет себя «свободным человеком». О себе говорит: «Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах». Идти в первых рядах к высшему счастью – весьма расплывчатая позиция. Когда все отбывают к высшей правде, к высшему счастью и запирают пустой дом, забывают там старенького слугу Фирса, он обречён на смерть от голода и холода. «Эх ты… недотепа!.» – его последние слова и последние слова пьесы, приговор Чехова этому самому новому обществу: и тем, кто, как Раневская, в Париж, и тем, кто, как Лопахин, в Харьков.

Так сложилось, что эту пьесу я видела на разных сценах, в разных режиссёрских решениях. Довелось увидеть и телетрансляцию спектакля весьма уважаемого режиссёра с очень незаурядными актёрами. Раневская в этой постановке говорила надтреснутым, прокуренным голосом. Ходила в клоунском костюме, рыжем парике и цирковом гриме, Петя был с намёком на некоторую голубизну, в дамском платье и с накрашенными губами. Что ж, оправдано. Комедия же! Так Чехов определил жанр пьесы. На сцене вакханалия праздника. Рекой льется шампанское, гремит музыка. Господа прощаются с вишнёвым садом, с прекрасным прошлым России.

Считается, что в этой пьесе Чехов зашифровал некий код будущего России. Какой она будет? Страной расплодившихся, как кролики, дачников? Тех, кто бесконечно будет говорить о прекрасном будущем и о труде? Кому придётся уехать в Париж? Нужен ли этой России Вишнёвый сад?

Уже сто двадцать лет читатели, зрители, постановщики пытаются расшифровать этот секретный код. Но Чехов прекрасен своей точностью изложения и конкретикой. Что хотел сказать, то сказал. Его не требуется расшифровывать, дописывать и досказывать, интерпретировать. Интересно узнать, что первоначально Чехов собирался назвать пьесу «Ви́шневый сад», именно с ударением на первый слог. В этом названии – главное не деревья, а плоды – вишни. Лопахин терпеливо пытается объяснить Раневской, что от сада нет дохода, вишня приносит урожай раз в два года, да и ту, что есть, девать некуда. Фирс вспоминает, что в былые времена вишню возами в Москву везли. Эти времена давно прошли. Нужен рачительный хозяин, чтоб вложить свой труд в это дело. Лопахин вкладываться не будет. Доход ему проще получить другим способом. Раневской и вовсе об этом неинтересно слушать. Какие деньги? Деньги для неё, как вишни, сами по себе растут на ветках. Она открывает кошелёк и удивляется, как мало денег осталось! С утра было больше. Это не её деньги. Их ей дал Лопахин. Она растранжирила их на глупые прихоти. Даже её братец признаёт, что она привыкла сорить деньгами. Сорит, в прямом смысле! Роняет кошелёк, высыпает всё на пол, не спешит поднять. Последний золотой отдаёт нищему, уверена, Ермолай Алексеевич ещё даст. Он не может не дать. А она щедрая, добрая, нежная и чувствительная. Все эти грубые денежные расчеты не для неё! Чтоб разрушить этот хрупкий воздушный мир, не нужна революция. Он рухнет сам. О том, как Чехов объяснял название пьесы, рассказал К.С. Станиславский в своих воспоминаниях:

«”Ви́шневый сад” — это деловой, коммерческий сад, приносящий доход. Такой сад нужен и теперь. Но “Вишнёвый сад” дохода не приносит, он хранит в себе и в своей цветущей белизне поэзию былой барской жизни. Такой сад растёт и цветёт для прихоти, для глаз избалованных эстетов. Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого».

«Жаль уничтожать его, а надо» – всё просто, как запах курицы.

Через полгода после премьеры «Вишнёвого сада» Чехов умрёт в немецкой клинике. В этой последней его пьесе наиболее ярко проявилась главная черта его драматургии – бесстрастность. Он не проявлял своего отношения к героям, не давал им оценок, доверял читателю, предоставляя ему право самому решать, кто есть кто.

Давайте не обманем его доверия, пойдём по следу его последней пьесы, его героев, чтоб увидеть то, чего не видели раньше.

Ольга Кузьмина. 18 декабря 2023 года