"Четыре" (2005). Реж. Илья Хржановский

Помимо жанрового кино (как правило – подражательного по отношению к голливудским фильмам) и остросоциального кино (как правило – настолько мрачного, что в процессе просмотра хочется немедленно застрелиться) в нашей стране есть и такой редкий фрукт, как кино концептуальное. А где концептуализм – там и главный отечественный концептуалист из ныне живущих, писатель и возмутитель спокойствия Владимир Сорокин.

С кинематографом Сорокина связывают долгие и плодотворные взаимоотношения. Первый фильм по сценарию писателя – «Москва» – был снят в 2000 году, а следующий, «Копейка» – в 2002. Оба по-своему неплохие, и главное – в них было всё то, за что любят Сорокина поклонники. Нет, не за всякие шок-сцены – как раз их почти не было. Зато было ощущение узнаваемости, парадоксальным образом соседствующее с полной абсурдностью происходящего. Не зря Сорокин называет Россию метафизическим пространством…

Третий из фильмов по сценарию Сорокина – «Четыре» (было бы концептуально, если бы он был четвёртым). Начинается он с интригующей сцены: в баре встречаются торговец мясом, проститутка и настройщик роялей. Настройщика играет один из самых актуальных персонажей отечественной культуры начала XXI века – Сергей Шнуров, и неплохо так играет. Все трое рассказывают небылицы: проститутка называет себя рекламным агентом, мясной барон – поставщиком воды для Президента, а Шнуров травит байку, что он химик, который разводит клонов. Между ними будто бы возникает соревнование, кто кого переврёт, а у мужчин эта игра приобретает конкретный интерес – завоевать женщину. Побеждает Шнуров, но женщину он не получает. Более того, герои расходятся, каждый идёт своей дорогой.

Начинается сплошной концептуализм. Героев преследует число 4. Сперва Шнуров рассказывает в своей байке, что клонов обязательно выводят по четыре, ибо это число не задействовано ни в одной мифологии (это же не 3, не 7 и не 12), а значит оно вроде как свеженькое и незахватанное. Это он, конечно, хватил: в Китае число 4 считается дурным, так как созвучно со словом «смерть». Сорокин, как известно, большой любитель всего китайского. Видимо, поэтому героя Шнурова вскоре концептуально арестовывают по ложному обвинению и отправляют на зону, где он носит концептуальную робу с номером 4.

Торговец мясом тем временем внезапно обнаруживает, что существует уникальная порода круглых поросят, ему даже показывают этих концептуальных поросят (четыре штуки). Но это мелкие сюжетные ответвления, основная линия – у проститутки Марины, которая совершает похожее на наркотический трип путешествие на малую родину в концептуальное полузаброшенное село, на похороны сестры. Мы узнаём, что у Марины кроме умершей есть ещё две живых сестры, и все четверо – близняшки. (Это, наверное, что-то да значит – например, что они клоны.) В селе творится сплошная мерзость запустения, там обитают почти только одни старухи, которые выживают за счёт того, что делают из хлебного мякиша концептуальных кукол и продают их. Основным скульптором была умершая сестра, и как старухи будут жить дальше – неясно…

То, что Сорокин неравнодушен к русским бабушкам, мы знаем из его пьесы, которая называется (внезапно) «Русская бабушка». Но всё-таки: что это и зачем это? В фильме «4» есть разруха, безнадёга, неаппетитная обнажёнка, ушибленные на голову персонажи... И общая атмосфера отдаёт безумием и полным абсурдом, но вместе с тем – да, опять-таки всё это очень и очень узнаваемо. Фильм – очередная иллюстрация к тезису о метафизическом пространстве. Хотя, главное, конечно – концепция. Посчитайте, сколько раз в этой рецензии употребил слово «концептуальный»!

Андрей Кузечкин. 26 января 2017 года