"Ленинград 46" (2015). Реж. Игорь Копылов

«Ленинград 46», несмотря на назойливую рекламу, я смотреть не собиралась. Не вызывал интереса и анонс фильма: первые послевоенные годы, борьба с криминалом, драматические судьбы, искалеченные временем… Подобное смотрели не раз, а того, что было заявлено, так и не увидели: после «Места встречи изменить нельзя» никому не удалось воссоздать ушедшую эпоху, передать ее неоднозначность, противоречивость и драматичность. И потому, чем больше я слушала рекламу, тем навязчивее в голове крутились слова песенки Burito: «Я бы хотел написать мегахит. / Чтобы он тронул сердца. / Не серьезно так, слегонца. / Скажем – просто должна быть попса».

«Что-что, а такие «мегахиты» у нас создавать умеют – как в музыке, так и в кино, но, пожалуй, на этот раз можно и пропустить подобный «шедевр»: времени жалко», – решила я. 

Итак, начала фильма я не увидела. Но, переключая телевизионные каналы, нет-нет да и наталкивалась на кадры «Ленинграда 46». И картинка, запечатленная краем глаза, оставалась в памяти, начиная самостоятельно жить в моем сознании. Что-то привлекло, заинтриговало меня, и я вновь и вновь возвращалась к сериалу. Как вы, наверное, догадались, это было не «что-то», а кто-то: главный герой фильма Игорь Данилов в исполнении Сергея Гармаша спокойно и властно распорядился моим зрительским вниманием.

«И было что разглядывать в этом персонаже?» – спросите меня вы. Да я и не разглядывала его вовсе, а вот правда образа, свобода существования актера в четко обозначенных границах роли захватила меня. «Полноте, так-то уж и правда! Скоры же вы на похвалы! Кто спорит, Гармаш талантливый актер, но что такого заключено в его учителе Данилове, чтобы говорить о правде образа? Может, это все-таки – правдоподобие?»

Да, не так-то просто современного зрителя заставить поверить – хоть вас, хоть меня. Но сама атмосфера фильма, его стилистика, замечательный актерский ансамбль, тонко и ненавязчиво доносящий до зрителя авторскую концепцию, помогали органичному раскрытию образа Сергея Гармаша.

Ведь что отличает «Ленинград 46» от фильмов подобной тематики? Выбор послевоенного времени важен создателям картины актуализацией темы поисков смысла жизни. Герои сериала мучительно ищут, как жить и чем жить. И если для подполковника Морозова высшей ценностью была и остается честь, а Ребров утверждается в идее социальной справедливости (хотя и начинает понимать, что деление на черное и белое – путь к катастрофе), то капитан Карасев приходит к переоценке системы ценностей, невозможности жить без Бога, Божьей правды, милосердия.

Игорь Данилов на этом фоне долго остается загадкой, до конца так и не разгаданной.

В начале киноповествования перед нами – растерянный, потерявший привычные жизненные и нравственные ориентиры человек. И зрителю, несмотря на сочувствие этому герою, непросто понять Данилова, настолько «не сфокусирована» его внутренняя позиция. Быстрый, непредсказуемый в принятии ситуативных решений, духовно он погружен в своеобразную летаргию, полагаясь на счастливый случай, рок. В какой-то мере Игорь Данилов ощущает себя Петрушей Гриневым, заплутавшим в метели гибельных событий, и надеется на Вожатого, который придет и чудесным образом вызволит его из того страшного болота преступного мира, в которое его засосало.

И многие, многие герои сочувствуют и помогают этому интеллигентному, умному и сердечному человеку. И трагически обманываются в нем, жестоко разочаровываясь, теряя близких, погибая сами… Непростой этот Игорь Данилов и опасный, ведь светит он отраженным светом. То, что мы называем духовностью, наделяет героя Гармаша неотразимым обаянием, но в самый важный, самый ответственный миг – момент истины – внутренний свет его личности вдруг гаснет, будто и не было его никогда, и те, кто поверили в Данилова, оказываются в гибельной тьме.

…После жизни в банде Лавра, чудесным образом избежав, казалось бы, неминуемой гибели, Данилов становится учителем в деревенской школе. В залитой весенним солнцем комнате, в которой царит особый лад и гармония, вытянувший у судьбы счастливый билетик, шанс на достойную жизнь, Петр Андреевич (такое имя берет себе Данилов) открывает чистым и доверчивым детям мир Пушкина. Как хорошо в этом мире! «Я всегда мечтал работать учителем в сельской школе, – делится с учениками Данилов и поясняет, почему это было столь важно для него. – Читайте, дети, литературу, потому что в детстве она может кардинально изменить судьбу человека».

Согласитесь, какое счастье встретить в жизни такого учителя (и дело здесь, конечно, не в его осознании воспитательной роли литературы). В мире русской словесности Данилов по-настоящему свой, недаром его лукавый, хитрый взгляд неопровержимо свидетельствует: да, уж мне-то открыты все тайны загадочного Лукоморья. «А что такое Лукоморье?» – несется вопрос с последней парты. Среди смешных, наивных ответов звучит: «Такого места на земле нет. Пушкин говорит о райском месте, к которому стремится человек и не может достичь при жизни». По инерции исправляя допущенную фактическую ошибку ученицы, Данилов потрясен остротой духовного зрения ребенка: «Лукоморье – это счастье, к которому стремится человек и не может достичь при жизни... Ты это очень хорошо сказала, Оля». Зритель видит, как в опустевшем классе Данилов, закрыв лицо руками, с горьким чувством невосполнимости утраченного, остается наедине с совестью, душой, так страшно далекой как от мира его учеников, так и от общечеловеческого образа счастья – Лукоморья.

Главная победа создателей фильма в том, что им удалось вызвать у нас чувство полной сопричастности происходящему на экране. Мастерство режиссера в постановке сцены, тонкая работа оператора, выбор музыкального сопровождения, продуманность каждой детали – все это способствует полному погружению зрителя в предлагаемые обстоятельства фильма. В том числе и поэтому мы никакие не судьи Данилову: трудно судить человека, который так открыт перед тобой, движения души которого так внятны и созвучны тебе самому.

Да, главное, к чему стремится герой Гармаша, чего так жаждет его душа, – это простое человеческое счастье. И после страшных испытаний войны, всего пережитого и выстраданного, кажется, он вполне этого достоин. «Человек создан для счастья, как птица для полета» – звучат в нас вечные слова классика. Правда, мы почти никогда не помним продолжение этого изречения: «…только счастье не всегда создано для него». Но для Данилова счастье безусловно создано, он явный любимчик судьбы, высших сил, оберегающих человека. А вот счастья нет, и мы видим, как с каждым шагом все дальше и дальше уходит от него Данилов. И в чем секрет? Да только в том, что умный, культурный Игорь Данилов не желает больше следовать духовному завету литературы: «Счастье находится на путях, общих для всех людей». Инстинкт самосохранения, жадное стремление обладать счастьем, несмотря ни на что, превратили героя в зверя, опасного хищника, несущего боль и смерть близким ему людям. Мучительно наблюдать за духовным предательством, что вольно или невольно совершает Данилов. Он кажется богачом, владеющим сокровищами русской литературы, на самом же деле – духовный банкрот, в кармане которого одни фальшивки.

Но самое страшное предательство совершает Данилов по отношению к себе. И зритель это чувствует и понимает трагизм этого образа, отвернувшегося от своего нравственного идеала, предающего все то, что любит, с чем кровно связан. С особой пронзительностью звучит тема измены себе самому в конце фильма, когда герой терпит, казалось бы, полное духовное фиаско. И, предваряя наше окончательное слово о Данилове, авторы сериала дают своеобразный пролог к заключительным кадрам картины.

Перед нами один из кульминационных моментов жизни героя: война, штрафбат, капитан, разыскивающий в окопах Данилова, чтобы вручить ему награду за героизм, проявленный в боях. Но, оказывается, у командира целых два сюрприза: капитан знает, что шансов уцелеть в предстоящем бою почти нет, а поэтому разрешает подчиненному не участвовать в сражении. Реакция Данилова парадоксальна: он не принимает награду (так и уносит ее капитан в зажатом кулаке) и отказывается от предложения спасти жизнь. Герой Гармаша уверен: сейчас человеческая воля, все решения – и правильные, и неправильные – не имеют значения. Изможденный, уставший от боев, Данилов знает: выбора нет и быть не может, он должен идти в атаку вместе с теми, с кем сражался бок о бок. Один на один с самим собой Данилов раскрывает свой сжатый кулак – и вот он, символ веры героя, его «сердцевина» – православный крест… В едином порыве бегут в атаку бойцы, падая под огнем пулеметов, но это ни на секунду не останавливает Данилова, который не чувствует ни страха, ни сомнения, обретая ту недостающую ему цельность в единении с Богом и народом.

Эта сцена напрямую связана с эпизодом смерти героя, который молит Бога о прощении и которому даровано настоящее чудо – встреча с дочерью. Кому-то этот сюжетный ход покажется фальшивым, надуманным, для меня же эта сцена (при всей ее предсказуемости) – необходимое звено раскрытия образа Данилова, итог его жизни. «Человеческое здесь уступает Божественному, а справедливость – ниже милосердия и любви», – говорят в подобных случаях люди верующие, зрителям же, придерживающихся иных мировоззренческих установок, достаточно увидеть лицо Данилова-Гармаша, преисполненное любви и умиротворения, чтобы почувствовать всю необходимость этого завершающего аккорда…

…Что ж, я не ошиблась в своих ожиданиях: послевоенной эпохи я в сериале так и не увидела, но, к счастью, и не «мегахит» это явно… Огромное телевизионное полотно, состоящее из 32 серий, позволяет ощутить единство замысла, оригинальность авторской идеи и раскрытия образов. А потому и времени, потраченного на просмотр картины, было совсем не жаль – наоборот, многие эпизоды я просматривала вновь и вновь, настолько красиво и талантливо они сняты. Для меня «Ленинград 46» – это хорошее русское кино, дарующее эмоциональное и интеллектуальное наслаждение, позволяющее прикоснуться к тому, что мы любим, что для нас свято, осознать нерушимую связь с нашими национальными ценностями.

 Мария Дмитриева. 15 июня 2016 года