Богородский исторический музей

На этой странице вы можете прочитать фрагмент статьи М.А. Смирнова "Богородский исторический музей", опубликованой в 2009 году, в 18-м номере журнала "Нижегородский музей". Он посвящен гончарному промыслу города Богородска.

Богородские промыслы

Гончарный

25 июня 2004 года в г. Богородске при боль­шом скоплении гостей, богородчан и участников гончарного фестиваля из многих российских горо­дов был открыт музей современной керамики.

– Когда я делал первый горшок, то даже не мог подумать, что в Богородске будет музей, – сказал признанный богородский мастер Сергей Зарубин, а ведь именно им был возрожден исконный, но в наших местах едва не утраченный гончарный промысел.

Согласно мнению Федора Алексеевича Желтова, авторитетного краеведа начала XX века, члена Нижегородской губернской ученой архивной комиссии, началу развития гончарного промысла способствова­ли переселенные в наши места в 1570 году жители Великого Новгорода, среди которых были искусные гончары, оценившие местные залежи глины.

В «Переписной книге Нижегородского уезда» И. Шаховского в 1646 году в селе Богородском было зафиксировано «41 двор крестьян (120 человек муж­ского пола)», 7 дворов из них было причислено к горшечникам (Справка РГАДА № 59 от 21 января 2002 года).

Промыслом глины сразу же за окраиной села зани­мались старатели, которые добывали глину и продава­ли ее богородским мастерам и кустарям из Большого Казаринова, прикупали местную глину (для улучшения своей) мастера Арзамасского уезда. Излишки добы­той глины шли для изготовления красного «лапотного» кирпича, производимого здесь же вручную.

Жили мастера-горшечники в Вадском (Адском) конце. Конец занимал почти четвертую часть села Богородского. Старожилы рассказывали, что Адским концом назвал эту часть села барин Шереметев, час­то приезжавший, чтобы сделать заказы на горшки для своих оранжерей. Когда он проезжал по улицам, где находились гончарные мастерские, почти из каж­дого дома на него бросались с лаем собаки, похо­жие на чертей, с почерневшей от постоянной копоти шерстью. Кроме того, на всех улицах конца было по­настроено около 20 гончарных мастерских, в которых обжигали изделия примитивным способом – в горнах без труб. Как затопят несколько горнов, повалит едучий дым по улицам – спасу нет. Словом, название соответствовало действительности.

Для обжига глиняной посуды использовались пре­имущественно еловые и сосновые дрова, которые быс­тро сгорали, давая необходимый жар, но выделявшие при этом клубы черного, едкого дыма, «обманывая» часового на пожарной каланче. Пожары же в Вадском конце были делом обычным, нередко в одно­часье сгорали и дом, и подворье, и нажитое годами добро. Бывало, что выгорали дома целого порядка. В зимнее время посуду обжигали прямо в жилой избе, отчего домочадцы угорали и болели. Случалось, что и умирали семьями. Промыслом занимались преимущественно мужчины. Работали они в одних холщовых портах – босыми ногами месили глину, рубаха ме­шала при работе на гончарном круге.

Очевидно, что первыми изделиями были чернолощеные горшки, плошки и другая посуда, традиции изготовления которой не дожили до наших дней у местных гончаров. В городском историческом музее хранятся всего одна кринка и бусак, выполненные в этой технике.

Освоенная в XIX веке в Богородском технология изготовления политой (муравленой) посуды быстро вытеснила на местном и на окрестных рынках чернолощеную керамику.

Продавался сверкающий глазурованными боками на солнце товар и вверх по реке Клязьме в Гороховце, Вязниках, Холуе, и вниз по Волге до Астрахани, про­славляя богородских умельцев. Торговали прямо с барж в прибрежных городах и селах. Занимались этим крестьяне сел Дуденево и Хабарское, имевшие собственные баржи. Посуду в села доставляли на подводах по бездорожью. Не весь товар выдерживал тяжкого пути, битую посуду выбрасывали при погруз­ке прямо в реку. И сегодня окские воды выбрасыва­ют на берег керамические черепки.

Продавался «звонкий» товар и в селе Богородском, уходил он, что называется, из-под рук. Имели бого­родские мастера и свои ряды на Нижегородской яр­марке. Лучшим из них по итогам сезонных продаж предоставлялось право ставить на своей посуде лич­ное клеймо мастера.

В коллекции городского исторического музея имеется жаровня с клеймом «В.Л. Стешовъ въ селе Богородскомъ».

Вот что рассказали на встрече в городском исто­рическом музее потомки этой династии Валентина Ксенофонтовна и Александр Никандрович Стешовы:

– С детских лет помним, когда наша многочисленная родня собиралась вместе, разговоры стариков о наших предках – знаменитых и смелых гончарах Стешовых.

Стешовы появились в селе Богородском в стародав­ние времена, а прибыли в здешние места не по доброй воле. Жили до этого в вольном и богатом Приморском крае, вели успешную торговлю и были известными в сво­ем крае купцами, да чем-то прогневали великую госуда­рыню Екатерину, и по ее собственноручно подписанно­му указу были лишены купеческого звания и нажитого имущества и через всю Россию сосланы на поселение в Нижегородскую губернию. Оглядевшись на новом мес­те, увидели, что большинство местных жителей успешно ведут горшечный промысел, обучились и сами. Василий, привыкший к роскоши, свои изделия старался делать тон­костенными, на манер фарфоровых. В крестьянском быту они долго не служили, красивая посуда быстро превра­щалась в черепки. За что и сам Василий, и потомки его рода получили прозвище Черепочковых.

Федор, будучи более крепким и основательным, чем брат, и посуду делал себе под стать. Отличительной чертой его был гордый и смелый нрав. Помещик Шереметев, про­езжая по селу, требовал, чтобы все крестьяне при виде его повозки снимали (ломали) шапки. Не захотел подчи­ниться один Федор, и заприметил это барин. Повелел он сослать гордеца на псарню, где держал свору выкормлен­ных псов, которых, случалось, ради забавы спускал на крепостных. Самого свирепого пса Барбоса и натравил он на Федора, но тот не струсил, не испугался ни зве­ря, ни самого барина и на глазах Шереметева крепко сжал сильными руками гончара горло Барбоса. Хозяйский любимец замертво упал к ногам смельчака. Барин же, удивленный и восхищенный силой и смелостью Стешова, не только простил его, но и оставил за ним право не ломать шапку, признав Федора себе равным. С тех пор потомков Федора Стешова уважительно стали величать Барбосовыми.

Также гости музея вспомнили давно слышанную ими, а ныне забытую пословицу: «У нас в Вадском конце, кого не ищи – всюду Калеши и Стеши», или «У нас все хороши (с ударением на 2-м слоге) и Стеши и Калеши», ко­торая указывает фамилии наиболее многочисленных бо­городских династий гончаров – Калешевых и Стешовых. Среди потомственных гончаров значились Зарубины и Жуковы. Широко распространена среди богородчан фами­лия Горшковых.

В лучшие для промысла времена в селе насчитыва­лось более двухсот гончаров, работавших чаще за деньги, а по селам и деревням осуществлялся товарообмен, так как крестьяне в то время работали за трудодни.

С годами все менее выгодным становился про­мысел. Гончары уходили на заводы и фабрики осваивать другие профессии. Только братья Жуковы не хотели расставаться с любимым делом. Они не только использовали в работе заученные с детства приемы, но и освоили весь процесс изготовления изделий. Настоящий мастер чувствует разогретую в руках глину, и только благодаря этому он создает нечто, имеющее право на жизнь. А еще нужно походить вокруг каждого своего творения, поправляя, вовремя переворачивая, пряча от солнечных лучей, проникающих сквозь окна. Чтобы хорошо просушить товар, бывает и более недели заботиться необходимо.

Иногда поторопится гончар за кругом, не досу­шит глину, а при сушке и треснет изделие. Не оби­жается бывалый гончар, скажет, виновато улыбаясь: «Бог шельму метит». Может, об изделии, а может, о себе.

Но вот и процесс сушки завершен, да и товару на полках стоит немало, уже пора в печь сажать. А что такое обжиг живым огнем, рассказать трудно, это нужно не просто видеть, а пережить. Необходимо чувствовать огонь, видеть, как он гуляет в топке, чтобы суметь направить его в нужное место. Вид раскаленных горшков в горне способен очаровать любого, недаром слово гончар происходит от двух слов – «горн» и «чары». В старину мастера-горшеч­ника называли «горнчар».

Все эти умения и чувства и решили сохранить братья Жуковы, потомственные гончары. Иван и Константин в конце 50-х годов пошли работать в со­зданную горшечную мастерскую на кирпичном заводе леспромхоза.

Константин Васильевич Жуков, работавший до середины 1970-х годов, передал секреты мастерства Василию Дмитриевичу Галяру и Виктору Ильичу Стешову. Вдвоем они изготовляли цветочницы все­го трех наименований, да иногда плошки и горш­ки, обжигая изделия в большом (2 куб. м) горне. Старинная технология соблюдалась во всем: в об­жиге, деревянном круге, глину до 1972 года мяли ногами, пока заводской механик не придумал и не изготовил глиномялку. В таком виде и существовало гончарное производство до середины 1990-х годов. В 1985 году пришел в мастерскую ученик Сергей Зарубин, который постепенно овладел древним ре­меслом. Гончаров стало трое. Работать ему дове­лось на старом станке Константина Жукова, кото­рому, как оказалось, Сергей приходится внучатым племянником.

С переходом на рыночные отношения гончар­ный промысел в Богородске претерпел изменения. Производство горшков и кирпича признали нерента­бельным и прекратили.

В 2004 году в старинном особняке в центре города был открыт музей современной керамики, являющийся «вместилищем продуктов мастерства, ума и сердца» про­должателей самого древнего на земле искусства.

В настоящее время Сергей Валерьевич Зарубин – известный на всю страну и титулованный мастер. Он победитель многих конкурсов, обладатель престижных на­град, в том числе конкурса «Душа России» в номинации «Возрождение народных промыслов».

Смирнов, М.А. Богородский исторический музей : [история жизни и деятельности жителей села Богородское] // Нижегородский музей. - 2009. - № 18. - С. 80-92.