Михаил Елизаров. "Библиотекарь"

Жил-был писатель-соцреалист Громов и писал он скучные, предсказуемые, шаблонные, но вместе с тем идеологически правильные романы, большими тиражами издававшиеся при советской власти. Уже после смерти Громова читатели стали обнаруживать, что его книги, если их внимательно прочитать за один присест, не отрываясь, оказывают на прочитавшего магическое воздействие. А если прочесть вслух — то на всех слушателей. Так романы Громова получили вторую жизнь и новые названия: Книга Ярости, Книга Силы, Книга Терпения — в зависимости от эффекта.

Были организованы секты, названные «библиотеками». За книгами началась охота. Сектанты - «библиотекари» и «читатели» - шли на любой риск, чтобы заполучить как можно больше книг Громова. Не жалели не себя, ни других. Началась невидимая миру война. Соблюдая неписанный кодекс чести, сектанты использовали только холодное оружие. Вообще, ритуалы были важной частью этой странной религии. Многие из них сохранились с советских времён: обращение «товарищ», патриотические песни, которые использовались в качестве боевых гимнов, сама организация «библиотек».

Главной целью библиотечной войны было найти самую редкую книгу Громова — легендарную Книгу Смысла. Важным звеном цепочки, ведущей к книге, оказывается главный герой — слабохарактерный неудачник, волею судеб ставший жрецом - «библиотекарем»...

Прочитав этот краткий пересказ сюжета, эрудированный читатель воскликнет: где-то мы это уже видели! Секты, прячущиеся за фасадом советской-российской действительности, бесчеловечные ритуалы, зпатажные сцены. Конечно, мы всё это читали у Владимира Сорокина. Тут можно вспомнить и «Сердца четырёх», где горстка героев творила разнообразные зверства во имя какой-то непонятной высшей цели, и «Ледяную трилогию» с её Братством Света, у которого цель была вполне даже определённая: уничтожить человечество. И точно так же Сорокин благоговеет перед величественной эстетикой советского тоталитаризма, и обыгрывает в абсурдном ключе штампы соцреалистической литературы — этому посвящена большая часть «Голубого сала». О плагиате речи не идёт, но Елизаров явно вдохновлялся Сорокиным. Другое дело, что роман Елизарова проще для восприятия. Сюжет, концепция, идеи — всё разжёвано до такой степени, чтобы смог проглотить читатель, который Сорокиным давится.

Символика романа также проста донельзя. Библиотекарь, хранитель книг, оказывается в конечном итоге метафизическим хранителем Родины — метафора, думаю, понятна. Не нуждается в дополнительной трактовке и зелёный абажур лампы, при свете которой библиотекарь совершает свои священные чтения. «Зелёную лампу» Куприна, символ надежды, мы помним из школьной программы. Но не будем несправедливыми: есть у Елизарова и более интересные реминисценции. Самой беспощадной «библиотекой» оказывается организация Моховой, состоящая из одних старух. Самая сильная сцена романа: бунт обитательниц дома престарелых. Тут вполне можно вспомнить «Старуху» Хармса, где пожилые женщины показаны некими инфернальными существами.

«Библиотекарь» - в первую очередь, сюжетное, развлекательное произведение, поэтому много места автор уделил батальным сценам — одновременно жутким и уморительным. Бывшая крановщица дерётся огромным крюком, якуты сражаются в национальных нарядах из шкур, кто-то надевает строительные каски и оранжевые жилеты, кто-то — хоккейную форму... Здесь авторская фантаазия вволю порезвилась. Единственное что: главный герой окружён таким количеством второстепенных персонажей, что недолго и позабыть, кто есть кто, кто как выглядит и какие у кого боевые навыки. Во время кульминационного побоища остаётся лишь мысленно отмечать: «Так, одного убили, осталось двенадцать. Ещё одного убили — осталось одиннадцать». И главное — погибающих ничуточки не жалко, так как правых и виноватых в той битве нет. Точнее, кто на самом деле прав — мы узнаем в самом конце...

Книга интересная, спору нет. И концепция чётко выстроена. И сражений много. И юмор есть. И символика присутствует. Но в целом, итог можно подвести англоязычной идиомой: «Михаил Елизаров — это Владимир Сорокин для бедных».

Андрей Кузечкин. 21 ноября 2011 года