Проба пера

Я родился 1 декабря 1934 года в Москве в достославном районе Марьина Роща (отсюда и Рощинец, из которого я соорудил свой литературный псевдоним). Мой дед по матери был купцом какой-то гильдии, не знаю точно какой именно. На улице Александровской (ныне Октябрьской, где я и живу благополучно по сей день) он держал ресторан (трактир) и лавку в двухэтажном бревенчатом доме, на втором этаже которого жил сам со своей семьей. В те времена Марьина Роща представляла собой полудеревенскую окраину, куда москвичи приезжали по праздникам отдохнуть под сенью дерев той самой рощи, которая носила название «Марьина». Это был настоящий лес, северная оконечность которого примыкала к владениям графа Шереметева («Останкино»). Туда ходили за грибами. А дед ездил на подводе.
Это была рабочая окраина, она просыпалась рано. Дед с бабушкой поднимались в четыре утра, убирали помещение, готовили, кормили идущих на смену пролетариев, в течение дня немного приторговывали, опять кормили, убирались, ездили за товаром, и так, без особых прибылей, до тех пор, пока не грянул Октябрь. Дед был покорным человеком, он составил подробную опись своего имущества и, передав её в соответствующие органы, смиренно ждал. Неизвестно как бы решилась его судьба, если б не вступились за него рабочие, те самые, что годами приходили в этот дом на рассвете выпить горячего чая с ситником, а вечером пропустить рюмку "смирновской" и запастись табаком. Плодом их коллективного творчества явилась некая петиция, направленная новой власти в качестве свидетельства высоких человеческих и гражданских качеств экспроприированного.
Деда «раскулачили», но не выслали. Однако я уже не застал его в живых. А дом этот еще долго украшал нашу улицу, я хорошо его помню. Сейчас невдалеке от того места, где он стоял, расположились два выдающихся сооружения – это станция метро «Марьина Роща» и «Международная академия бизнеса и управления», где я имею честь состоять профессором кафедр финансов. Как я стал финансистом? – сам себе удивляюсь.
Первый раз я сел за письменный стол с мыслью - «а хорошо бы что-нибудь написать», когда мне было 20 лет. Я учился на 2 курсе Московского технологического университета (1954). Тогда он назывался «Станкин». Никто не знает, что толкает к писательству. Писателем надо родиться. Очевидно, это со мной и произошло. Очень скоро я понял, что надо сначала прожить жизнь, а потом браться за перо. С раннего детства я был страстным книгочеем. Подростком уже прочел всю русскую классику. И большую часть иностранной. В советские времена у нас была великолепная переводческая школа. К сожалению, ныне утеренная. Я собрал довольно большую – уникальную - библиотеку.
После окончания института я много лет работал в атомной промышленности. Я участник «Атомного проекта СССР». Организация, где я состоялся как инженер и ученый, называется сейчас «Всероссийский научно-исследовательского институт автоматики имени Н.Л.Духова». (О ней можно найти много интересного в Рунете). Академик Николай Леонидович Духов (1904-1964) был моим «крестным отцом» в науке. Это был выдающийся человек. Инженер, ученый, организатор. Достаточно сказать, что именно он был создателем знаменитых советских танков, во многом определивших исход Великой Отечественной войны. Здесь же, в НИИА в 1968 году я защитил диссертацию и мне присвоили ученую степень кандидата технических наук. А немного позже – звание старшего научного сотрудника. Тема моей диссертации была посвящена проблемам динамической устойчивости приборных комплексов.
Этот период жизни нашел отражение в моем первом романе, который я назвал «Железные зерна». Как я говорю, я писал его всю жизнь и еще пять лет (1985-1990). Часто ночами. Трудное было время. Все хвалили, но никто не брался по-настоящему издать. Редактор «Нового мира» Александр Данилович Шиндель сказал: «За последнее время я прочел только два таких масштабных произведения. Но ваше лучше. У вас во всем чувствуется уровень». И не взял. Умирающему журналу оказалась не под силу некоммерческая рукопись в тридцать авторских листов. Я напечатал этот роман мизерным тиражом только в 2004 году, на свои средства, на газетной бумаге. Сейчас переиздаю, с исправлениями, в красивом оформлении. Вот как я представляю его в аннотации.

«Железные зерна. Роман - семейная сага. История, рассказанная от лица ее главного героя – инженера и ученого Владислава Чупрова. Основная сюжетная линия связана с переломным моментом в его жизни - отказом от участия в «ядерной гонке», в которую вовлекла его история и собственная судьба. Непроизвольные воспоминания возвращают Чупрова к разным периодам его жизни и жизни предков на протяжении драматической истории России двадцатого века. Тридцатые годы – московское детство. Сороковые – война, эвакуация. Пятидесятые – студенчество, первая любовь, смерть отца, женитьба. Шестидесятые – семья, рождение детей. Семидесятые – трагическая смерть жены. Чупров приходит к осознанию гибельности того пути, на который стала страна, к пониманию тупиковой бесцельности политики ее руководства, пустой траты сил истощенного народа («перемалывание железных зерен» - так он называет самому себе все происходящее с ним самим и страной). Новая любовь заставляет его по-новому посмотреть на вещи. Ряд семейных проблем, понимание той новой опасности, которую таят его собственные научные исследования, преследующие цель создания еще более мощных средств разрушения, - все это оборачивается для Чупрова тяжелым психологическим стрессом. Что дальше?
Подобно Прусту в «Поисках утраченного времени», автор протягивает время через своего героя. История семьи Чупровых и ряд других сюжетных линий воссоздают живые картины русской советской действительности двадцатого столетия. Помимо прочего, «Железные зерна» примыкают к давней традиции антивоенного романа.»

Я думаю, что единственно достойной темой для писателя может стать только лично им пережитое. Писатель без биографии – это как девушка с поясом невинности, она все знает о любви (читай – о жизни) понаслышке.
Пришло время, и меня поманил «ветер дальних странствий». Я перешел работать в «Акустический институт Академии Наук СССР». Занимался приборным оснащением наши двух «академиков» - научных кораблей, целью которых было исследование акустических свойств Мирового Океана. Этой одиссее я обязан рождением своего второго романа («Шпион неизвестной родины»), получившего «Гран-при» на конкурсе МГП в номинации «Ее величество книга» в 2013 году. Так же как и в «Железных зернах», все, что вы найдете в этой книге, пережито лично. Конечно, с некоторой долей вымысла. Как сказал один из великих мастеров прозы, Хаймито фон Додерер, «вымысел – это свобода локтю оттянуть тетиву и точнее поразить яблочко цели».
Я начинал как драматург в 70-х годах. Учился у выдающихся советских драматургов и режиссеров. Ни одна из моих драм, ни один сценарий не нашли сценического или кино-воплощения по цензурным причинам. Я об этом не сожалею. Школа драматургии неоценима. Она побуждает все сочинять как драмы – и романы, и рассказы. Завязка, нарастание, кульминация, катастрофа и т.п. Я очень люблю жанр рассказа. У меня немало рассказов. Вот совсем недавно сочинил «Степь». Правда, она совсем не похожа на чеховскую.
Когда в Центральном Доме Литераторов мне вручали награды, моя речь была кратка. Я сказал: просто надо писать, а что из этого выйдет, никому не ведомо, кроме бога. Но здесь добавлю. Не надо стремиться писать много. Чтобы остаться в литературе, достаточно одной хорошей книги. После смерти аристократа Томмази ди Лампедуза в его письменном столе нашли рукопись «Леопарда». И его автор сразу стал итальянским классиком. Свежий пример. Даниил Гранин написал своего «Лейтенанта», честную книгу о войне, которую, без сомнения, тоже писал всю жизнь. С ней он и обретет бессмертие. А что еще надо писателю?