Патрик Зюскинд. "Повесть о господине Зоммере"

Итак, я наконец-то "добил" библиографию Патрика Зюскинда (эссе и киносценарий, оба в единственном экземпляре – не в счёт). Она, библиография, весьма короткая: пьеса "Контрабас", роман "Парфюмер", чуток рассказов... и, собственно, "Повесть о господине Зоммере".

Но прежде чем рассказать уважаемым читателям о ней, немного поведаю о другой книге, которую я мужественно пытался прочесть, но мужества не хватило. Это было "Оправдание Острова" Евгения Водолазкина. Водолазкин как раз из тех писателей, кому следовало бы остаться автором штучных шедевров, как тому же Зюскинду и, скажем, Саше Соколову. Чтобы войти в историю, Евгению Германовичу хватило бы одного "Лавра" – притчи и одновременно блестящего стилистического эксперимента (совсем как "Парфюмер" – продолжаем проводить параллели!). В довеске оставим сборник зарисовок "Инструмент языка" и по-своему неплохой роман "Соловьёв и Ларионов".

Но политика современных издательств такова, что Водолазкина назначили автором бестселлеров. После чего были "Авиатор", фантастический роман, в котором ничего не происходит (это ещё суметь надо так написать!), и "Брисбен", откровенно сырая и надуманная история академического гитариста-виртуоза. Стало ясно, что писать Водолазкину особо не о чем, но самого писателя это не остановило, и он решил вернуться к корням, то есть к стилизациям.

"Оправдание острова" – летопись, описывающая историю... вы догадались, некоего острова. Автор подражает стилю средневековых хронистов, смешивая его с нынешним языком. В пересказ междоусобных войн и жизнеописаний князей постоянно вторгаются некие знамения, чудеса и пророчества – для летописей это тоже характерно. В творящихся на острове событиях угадываются ироничные аллюзии на современность: этакий "Остров Пингвинов" Анатоля Франса на новый лад. И вроде бы, всё понятно: и ЧТО делает автор, и КАК, и ЗАЧЕМ... Но вот не пошла у меня эта книга, и всё. Скучно.

Столь долгое вступление необходимо этой рецензии потому, что рецензировать в повести Зюскинда особо нечего. Это зарисовка из детства, возможно, самого писателя. А значит, острого, хитро закрученного сюжета, как в том же "Парфюмере", здесь нет. Детство – такой период жизни, когда любое незначительное происшествие кажется великим событием. Упал с дерева – событие. Попал под ливень – событие. Позвал девочку на первое свидание – событие. Девчонка не пришла – целая трагедия!

Впрочем, есть в жизни главного героя и настоящая тайна – тот самый господин Зоммер. Действие происходит в небольшом городке, а как мы прекрасно знаем, в любом маленьком населённом пункте есть человек-достопримечательность: местный дурачок или просто странный персонаж, которого все знают и по-своему любят. Именно таков господин Зоммер, который целыми днями просто ходит туда-сюда, совершая многокилометровые походы, ничего полезного не делает и ни с кем не разговаривает. А когда к нему обращаются, кричит: "Оставьте меня в покое!"

Возможно, Зоммер болен клаустрофобией и может нормально существовать, находясь только на открытом пространстве. Возможно также, что Зоммер является галлюцинацией упавшего с дерева и ударившегося головой героя. Спойлер: разгадки тайны не будет, хотя судьба господина Зоммера имеет довольно однозначный и весьма печальный финал.

Повесть вовсе не о том, а... вы уже знаете. Об уютном детстве в маленьком патриархальном городке, где самое страшное, что может случиться – нарваться на злую собаку или на уроке музыки сыграть чистое фа вместо фа диез и получить нагоняй от учительницы. Зюскинд при этом остаётся автором великого "Парфюмера" и всегда умеет написать так, чтобы получилось изящно и запомнилось надолго:

"Эту учительницу музыки, у которой раньше брали уроки игры на фортепьяно моя мама, и моя сестра, и мой брат, и вообще любой человек во всем приходе, умевший нажать клавишу какого-нибудь инструмента – от церковного органа до аккордеона Риты Штангльмайер, – эту учительницу звали Мари-Луиза Функель, а именно барышня Мари-Луиза Функель. Обращению «барышня» она придавала величайшее значение, хотя я в жизни не встречал существа женского пола, которое меньше походило бы на барышню, чем Мари-Луиза Функель".

Что же в итоге? Очередной довесок к основной библиографии, очередная причуда гения, которая пусть и обладает некоторой самоценностью, но читается всё-таки больше для "полноты картины". В очередной раз отдам должное Зюскинду: он знал, когда закопать топор войны... то есть, писательское перо. Иным "авторам бестселлеров" поучиться бы!

Андрей Кузечкин. 7 апреля 2021 года